Том 2. Сердца моего боль - Страница 121

121

В 1959—1979 гг. меня и впрямь не раз приглашали вступить в эту организацию; помню устные и письменные обращения ко мне по поводу членства Г. Березко, С. Щипачева, Л. Соболева, Ю. Бондарева, К. Симонова, С.С. Смирнова, С.С. Наровчатова — эти люди в разное время были руководителями или секретарями Союзов писателей России, СССР или Московского отделения. Запомнилось, что в середине 70-х гг. Ю. Бондарев дважды предлагал оформить меня членом Союза без прохождения приемной комиссии — «решением Секретариата». В каждом случае я вежливо благодарил и с еще большей вежливостью отказывался.

Я знаю людей, гордящихся своим членством в двух или даже трех творческих организациях — в Союзах писателей, кинематографистов и журналистов. В далекой армейской юности я был комсомольцем и рад сегодня тому, что это членство оказалось в моей жизни единственным, рад тому, что после офицерства уже свыше четырех десятилетий я не был и не томился ни на одном собрании, совещании, инструктаже или каком-либо еще толковище — я не чувствовал и не чувствую себя из-за этого обездоленным.

Действительно, в литературной среде уже не одно десятилетие имеет хождение байка, что Богомолов-де когда-то вступал в Союз писателей, его не приняли, и он обиделся. Эта придуманная версия — производное примитивного прагматического мышления: коль членство в Союзе писателей дает какие-то материальные блага и тысячи пишущих, в том числе не имеющих и одной книги, с энергией, достойной лучшего применения, годами стремятся получить членский билет, а издаваемый миллионными тиражами автор этого не делает, объяснение может быть только одно — когда-то его не приняли и он по сей день полон обиды. Повторяю: чего не было, того не было.

Я никогда не считал и не считаю себя лучше или умнее членов Союза писателей и тех, кто туда стремится вступить. Просто у них своя жизнь, а у меня — своя.

«Я помню» и «Рассказывали»

письмо в редакцию «Комсомольской правды»

В «КП» 22 декабря 1996 года опубликовано интервью с Василием Лановым. Многие мысли и утверждения известного артиста я разделяю, и очень хорошо, что в тяжелейшее для России время он, в отличие от многих своих коллег, не дистанцировался от соотечественников, однако его детские воспоминания о войне являются, мягко говоря, небылицами.

На вопрос: «Ты помнишь войну?» — В. Лановой отвечает: «Еще бы мне ее не помнить! 20 июня 1941 года мама отвезла меня и сестер погостить к дедушке и бабушке под Винницу. Через два дня началась война, и еще через пять дней пришли немцы... В нашей избе останавливался генерал Власов, командующий РАО — Русской освободительной армией, которая воевала на стороне фашистов, я его помню. Как сейчас я понимаю, Власов был неоднозначный, сложный человек. Я далек от мысли реабилитировать его, но я помню, что он носил на шинели орден Ленина, который получил за оборону Москвы. Рассказывали, что он отказался снять этот орден, когда был на приеме у Гитлера».

Память («я помню») и банальное «казала-мазала» («рассказывали...») подводят артиста. Генерал А. Власов действительно был награжден орденом Ленина, однако не «за оборону Москвы», как уже не в первый раз утверждает В. Лановой, а «в ознаменование XXIII годовщины Красной Армии» ровно за четыре месяца до войны (Указ Президиума ВС СССР от 22 февраля 1941 г.; «Красная Звезда», 23.02.41 г.).

Власов никак не мог демонстрировать свой орден Ленина «когда был на приеме у Гитлера» по той простой причине, что ни разу с фюрером не встречался. Пребывание А. Власова у немцев буквально по дням и по часам описано и зафиксировано в сотнях немецких, власовских и советских документов, в том числе и в его показаниях, и достоверно известно, что с момента пленения (12.07.42 г.) он все время добивался встреч с высшими руководителями гитлеровской Германии, но только на 27-м месяце нахождения у немцев — 16.09.44 г. — ему удалось попасть на прием к Гиммлеру, затем к Герингу (2.02.45 г.) и, наконец, к Геббельсу (1.03.45 г.). Что же касается Гитлера, то он на предложения встретиться с Власовым дважды ответил категорическим отказом: «Он предал Сталина, предаст и нас!», «Этот прохвост предал Сталина, он предаст и меня!». Для зоологического расиста Гитлера Власов, как и другие русские, был не более чем «унтерменш» (недочеловек), для Гитлера же — солдата Первой мировой войны — Власов являлся всего лишь не внушающим доверия перебежчиком. Об отказе фюрера принять Власова с огорчением и сожалением писали после войны в своих воспоминаниях, изданных на Западе, как бывшие власовцы, так и офицеры гитлеровских спецслужб — абвера, СС и гестапо, — курировавшие в 1942 — 1945 гг. Власова и его подчиненных.

Власов действительно в июле—августе 1942 года находился в пригороде Винницы, однако останавливаться в избе, а точнее, хате дедушки и бабушки малолетнего Васи Ланового никак не мог, поскольку с винницкого аэродрома был доставлен и находился под охраной и наблюдением в лагере для представляющих ценность, особо важных советских военнопленных, где с ним с утра и до ночи работали дипломат и разведчик Г. Хильгер, офицеры спецслужб и «Вермахт-Пропаганды» фон Ронне, Дирксен, фон Гроте, Штрик-Штрикфельдт и другие.

Ношение и, более того, демонстрация Власовым ордена Ленина совершенно несовместимы с активно декларировавшейся им в плену у немцев ненавистью к большевизму, и не только к Сталину, но и к «партии Ленина—Сталина». Меж тем судьба полученного Власовым ордена Ленина хорошо известна — она зафиксирована в воспоминаниях очевидцев и документах. Орденский знак был отобран немцами при пленении и обыске генерала в деревне Туховежи, Оредежского района Ленинградской области, но, после того как Власов предложил свои услуги гитлеровскому командованию, возвращен ему вместе с личными документами и тут же передан им в качестве сувенира бригадефюреру СС Г. Фегеляйну, ставшему позднее мужем родной сестры Евы Браун — гражданской жены Гитлера. Как свидетельствует сохранившаяся в архивах стенограмма, рейхсфюрер СС Г. Гиммлер, выступая 6 октября 1943 года в Познани на секретном совещании перед рейхсляйтерами, гауляйтерами и руководителями вермахта, СС и полиции и отвечая на вопрос о генерале Власове, в частности, сказал: «Все-таки этот человек как-никак имел орден Ленина за номером 770, он потом его подарил бригадефюреру Фегеляйну». (Этот документ приводился и цитировался неоднократно на немецком и русском языках, полный текст — «Откровения и признания. Нацистская верхушка о войне против СССР», М., 1996, с. 258.)

121